Продолжаем разговор об апрельской новинке из серии «Современное востоковедение» — книге Элизы де Видо «Буддийские монахини Тайваня». Редакция «Библиороссики» расспросила автора о ее академической карьере, опыте работы в тайваньских университетах и перспективах мирового буддизма.
Что повлияло на ваш выбор академической карьеры? С чего начался ваш интерес к истории и культуре Азии?
Мне повезло: у нас в семье всегда было много книг, газет, журналов. Разговоры о литературе и истории были для нас частью жизни, такой же привычной, как обед и ужин. В школе все знали, что я «люблю литературу». Я редактировала школьный журнал, мои стихи печатали, я получила награду нашего штата и т.д. Я читала классическую китайскую поэзию (династии Тан и Сун) в английских переводах и гадала, как же эти стихотворения звучат в оригинале. Потом я поступила в университет Корнелл, изучала китайский, а специализацией y меня была история. Героем моей дипломной работы стал Линь Ютан — важная фигура в китайской литературе двадцатого века, лингвист, переводчик и автор романов, который «переводил Китай» для западных читателей. Затем я выиграла грант от университета, который позволил мне год провести в Пекине, изучая китайский, а потом я поступила в аспирантуру в Гарварде, где моей специализацией были история и восточноазиатские исследования. Тема моей докторской относится к новейшей истории Китая: я прослеживаю, как Китайская коммунистическая партия пришла к власти в провинции Шаньдон, в период с 1923 по 1953 гг.
Что послужило толчком к написанию вашей книги «Буддийские монахини Китая»? На какие главные вопросы отвечает эта книга?
До начала работы над этой книгой я никогда не занималась ни буддизмом, ни гендерными исследованиями. Дело было так: закончив докторскую, я переехала на Тайвань, где стала работать в Институте китаеведения им. Риччи в Тайпее. Это известный исследовательский институт, основанный иезуитами. Он назван в честь Маттео Риччи (1552–1610), итальянского священника, который стал одним из пионеров культурного обмена между Европой и поздней Китайской империей. Я была в этом институте генеральным секретарем и научным сотрудником. Наш директор, Бенуа Вермандер, обратил мое внимание на феномен буддийских монахинь и мирянок на Тайване и на то, какую важную роль они играют в тайваньском обществе. С его подачи я провела несколько интервью, и с монахинями, и с мирянками, посетила храмы в разных частях страны и сформулировала для себя три больших вопроса:
1. Как женщины определили особый характер тайваньского буддизма?
2. Как буддизм повлиял на представление тайваньских женщин о себе самих?
3. Как буддистки участвуют в формировании будущего Тайваня?
Надеюсь, я смогла ответить на эти вопросы в своей книге.
Вы пишете, что в буддизме поле гендера переплетается с полем религии. Правда ли, что буддизм предоставляет женщинам больше возможностей действовать и принимать решения? Применима ли гендерная оптика к другим азиатским религиям?
Когда возник буддизм, примерно в пятом веке до н.э., у женщин появилась уникальная возможность: к этой религии можно было не только присоединиться, просто как верующие, но и стать монахинями, что называется бикхyни (bhikkhunī). Для того времени это было новшеством — женщины, особенно высших каст, были обычно привязаны к дому. Кроме того, в буддизме монахини имеют те же права, что и монахи. Они гораздо ближе друг к другу по статусу, чем, например, монахи и монахини в католичестве. Католические монашки — по сути дела, мирянки, которые живут по особым правилам. Они не могут, например, сами прочитать мессу — для этого им нужен священник.
Конечно, как и в других религиозных традициях, в буддистских текстах можно встретить и идеи равенства, и мизогинистические высказывания. Кроме того, патриархальные структуры в Индии и Китае не позволили женщинам-буддисткам полностью сравняться с мужчинами. При всем при том, есть женщины, которые признаны мастерами чань-буддизма, мы знаем их стихи, их теологические трактаты. Мирянки тоже участвовали в религиозной жизни — они поддерживали монахов и монахинь, в том числе деньгами, отдавали землю в дар монастырям.
В последние несколько десятилетий женщины-буддистки стали играть еще более значимую роль в тайваньском обществе. В своей книге я называю причины, благодаря которым это произошло. Среди них — всеобщее образование, изменения в социальном статусе женщин, а также стереотипное представление (конечно, само по себе проблематичное), что женщины «по природе своей» более склонны к сочувствию и готовы заботиться о других).
Со своей стороны, исследователи религий стали уделять больше внимания проблематике, связанной с гендером. Появилось довольно много работ на тему женщин в шаманизме, даосизме и других «народных религиях».
В книге вы подмечаете как поразительные различия, так и сходства между собственно китайским и тайваньским буддизмом. Можете ли вы вкратце объяснить, насколько схожи между собой и чем различаются эти два течения?
Начну с самого общего: то, что мы сейчас наблюдаем в большинстве буддийских храмов на Тайване — это традиция, сложившаяся после 1949 г., когда на Тайвань приехали монахи и монахини из Китая со своими религиозными институтами. Из-за этого история тайваньского бyддизма сейчас — очень сложная тема. Эмигранты из Китая привезли религию, которую они исповедовали не одно столетие — смесь чань-буддизма и учений школы «чистой земли», а также идей модернистского течения, которое предлагало создать «буддизм человеческого общества» (женьцзянь фоцзяо), то есть воплотить «чистую землю» в нашем мире.
На Тайване был довольно свободный религиозный климат, особенно после 1980-х гг., так что буддисты могли спокойно модернизировать свою религию — или не делать этого, если таков был их выбор. Напротив, в Китае после 1949 г. свобода вероисповедания была ограничена. Однако сейчас и там можно найти храмы, очень похожие на тайваньские, и заметить схожесть религиозных практик. А вот организации мирян на Тайване развиты гораздо сильнее, чем в Китае, поскольку там менее строгие законы по отношению к неправительственным организациям.
На английском языке ваша книга вышла почти 15 лет назад. Что изменилось с тех пор в религиозной жизни тайваньских буддисток? Что важно для них сейчас?
Конечно, за 15 лет что-то изменилось. Во-первых, нужно проверить, что стало с монахинями, которые примкнули к крупным буддистским сообществам в 1980-1990-е гг. Остались ли они монахинями или вернулись к мирской жизни? На Тайване и сегодня больше монахинь, чем монахов, но интересно сравнить конкретные цифры. Конечно, добиться точного подсчета почти невозможно, потому что религиозные ордена берегут свою репутацию и не признаются чужим людям, что кто-то от них ушел.
Во-вторых, стоит задаться вопросом, кто сейчас выбирает путь буддийской монахини, и почему. Возможно, мода на монашество, которую мы наблюдали в 1980-1990-е гг., уже прошла, и теперь молодые женщины, которые решили не выходить замуж, занимаются карьерой и саморазвитием. Жизнь в монастыре непростая — у тебя нет возможности побыть в одиночестве, действует строгое расписание. Надо вставать в 3-4 утра и работать до 9-10 вечера. Обязателен физический труд: монахи и монахини сами выращивают себе еду и следят за порядком в монастыре. Можно предположить, что для молодых людей сейчас это слишком суровое испытание. Им достаточно исповедовать буддизм, оставаясь в миру.
В-третьих, буддистские организации, которые я описала в книге, развились и увеличились, в первую очередь Тцу Чи, потому что связанные с ними миряне распространились по всему миру. Например, американское отделение Тцу Чи с 2010 г. входит как неправительственная организация в Экономический и социальный совет ООН. Это стало важной причиной его главенствующего положения в буддистском мире. Фонд Тцу Чи обладает огромной силой: в 2022 г. его капитал составлял 4,318,293,470 долларов США.
Однако каждая буддистская группа должна простроить долгоиграющую стратегию: как она будет поддерживать себя, когда ее харизматичные основатели умрут? Как ей привлечь новых, молодых членов, особенно тех, кто может и готов посвятить ей время и дать деньги или другую помощь? Я не уверена, что сейчас у них это получается.
Какое будущее ожидает буддийских монахинь и мирянок на Тайване? Можно ли сказать, что их феминистский активизм станет более заметен?
Думаю, это зависит от конкретной организации. Например, Буддийский институт Хунши под руководством мастера Чжаохуэй продолжает вести буддистскую феминистскую деятельность; говорят также, что молодые монахини в институте «Светоч» более активны, чем старшее поколение. Во всех отделениях организации «Фогуаншань» («Гора света Будды») в разных странах монахинь уже много лет как больше, чем монахов, и даже если они не говорят о «феминизме», на практике монахини во многом заправляют этой организацией. А вот Тцу Чи относится к более консервативным грyппам. Хотя кажется , что там много внимания уделяют женщинам, совет директоров этого фонда в основном состоит из мужчин. Вклад женских движений в мировую популярность Тцу Чи не учитывается. Я работаю в университете под эгидой Тцу Чи, и просто больно видеть, что при таком количестве женщин среди преподавателей и в организационных структурах, тут все выражают идеи о правах и статусе женщин, которые устарели на десятки лет — причем и мужчины, и сами женщины. Это не совсем очевидная ситуация; она требует дальнейшего изучения. Скорее всего, причина в том, что руководители Тцу Чи принадлежат к старому поколению, на них наложило свой отпечаток их образование и социальное происхождение.
Стоит также отметить, что на Тайване очень много маленьких храмов, где монахини работают без лишнего шума, в относительной анонимности. О них нет практически никаких исследований.
Насколько вы были вовлечены в процесс перевода? Расскажите о ваших впечатлениях.
Работа по переводу книги принесла мне только радость. Мой переводчик, Кирилл Батыгин, профессионал в своем деле. Он очень внимателен к деталям. Кирилл отлично знает английский и китайский, а кроме того, знает, какие вопросы нужно задавать, потому что перевод текстов о буддизме и его истории — очень непростое занятие. Так что в процессе перевода мы обменивались очень интересными письмами по электронной почте.
Мне так жаль, что я не знаю русского! Этот язык звучит очень красиво и торжественно. Надеюсь, у меня будет возможность заняться его изучением.
Что вы хотели бы сказать читателям, которые сейчас открывают вашу книгу в русском переводе?
Я думаю, для них станет открытием, что Тайвань — небольшой остров, по размеру чуть-чуть больше Бельгии — отличается большим культурным разнообразием и сложной историей из-за того, что он так долго был чьей-то колонией. Может быть, им интересно будет узнать, что буддизм в различных его проявлениях никогда не был самой распространенной религией на Тайване, и сейчас ей не является. Если люди задаются вопросом «веры», то как правило, они говорят, что верят в различных богов и богинь, которые пришли из даосизма, конфуцианства и буддизма, а также в феншуй (дома и на работе) и традиционные способы предсказания будущего. Это то, что называется «народной религией». Кроме того, у них есть некоторые представления о том, что можно и нельзя yпотреблять в пищy — это пришло из традиционной китайской медицины. Религия занимает важное место в современной жизни; она никуда не исчезла, как предсказывали социологи-классики, а стала неотъемлемой частью нашего общества.
Отдельно я надеюсь, что мои читатели поймут, насколько важную роль играют женщины в религиозной жизни Тайваня.
Если у вас есть возможность, обязательно посетите Тайвань. Вас ждут не только прекрасные горы и море, но и многочисленные храмы и яркая дyховная жизнь.
