Пожалуйста, будьте внимательны при указании страниц для копирования! Пагинация страниц соответствует автоматической нумерации сайта и может не совпадать с пагинацией самого издания. Сверить номер текущей страницы с ее порядковым номером на сайте возможно с помощью функции «Быстрый просмотр».

Страницы с до

Пожалуйста, введите не более allowedPages страниц

Тип экспорта:

Текстовый файл Ссылка на страницу Google Диск

Текстовый файл

E-mail:

Отправить Выйти из Google Диск

OK

Международные отношения
Экономика и управление/Экономика/Мировая экономика
Политические науки и регионоведение
OK

УДК 323/327 ББК 63.3(4):65.6(4):66.2(4) Е 24 Научные рецензенты: д.и.н., профессор В.Б. Кувалдин, д.э.н., член-корреспондент РАН М.Ю. Головнин Авторский коллектив: Ал.А. Громыко (Введение, гл. 1); В.Б. Белов (гл. 6), Л.С. Биссон (гл. 8), О.В. Буторина (гл. 4), А.Д. Васильченко (гл. 5, в соавт.), М.В. Ведерников (гл. 3), К.А. Годованюк (гл. 2), Д.А. Данилов (гл. 11), Н.Б. Кондратьева (гл. 13), А.В. Котов (гл. 5, в соавт.), Р.Н. Лункин (гл. 9), Н.М. Межевич (гл. 14), Р.М. Плюснин (гл. 5, в соавт.), С.А. Рогинко (гл. 7), А.А. Рожин (гл. 10), П.А. Шариков (гл. 12) Руководитель авторского коллектива чл.-корр. РАН Ал.А. Громыко Книга опубликована в рамках проекта «Посткризисное мироустройство: вызовы и технологии, конкуренция и сотрудничество» по гранту Министерства науки и высшего образования РФ на проведение крупных научных проектов по приоритетным направлениям научно- технологического развития (Соглашение № 075-15-2020-783). The book was prepared within the project “Post-Crisis World Order: Challenges and Technologies, Competition and Cooperation” supported by the grant from Ministry of science and higher education of the Russian Federation program for research projects in priority areas of scientific and technological development (Agreement No 075-15-2020-783). Отпечатано в России © ИЕ РАН, 2022 ISBN 978-5-98163-193-1 (ИЕ РАН) © Оформление. ISBN 978-5-7777-0895-3 («Весь Мир») «Весь Мир», 2022 ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ (Ал.А. Громыко) 7 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Ч I. АСТЬ ЕВРОПА И МИР 11 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Современный мир: разгон противостояния Глава 1. «великих держав» (Ал.А. Громыко) 11 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 2. Британия как фактор мировой политики (К.А. Годованюк) 27 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 3. Европейские подходы к пандемии (М.В. Ведерников) 48 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Ч II. АСТЬ ЭКОНОМИКА ЕВРОПЫ 82 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 4. Региональная интеграция и дезинтеграция: диалектика взаимной связи (О.В. Буторина) 82 . . . . . . . . . . . . . . Глава 5. Внутрирегиональная торговля в ЕС: влияние кризисных шоков (А.В. Котов, Р.М. Плюснин, А.Д. Васильченко) 116 . . . . . . . . . . . . Глава 6. Европейский зелёный курс в условиях вызовов двойного перехода. Роль водородной экономики (В.Б. Белов) 137 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 7. Климатическая повестка в ЕС в эпоху турбулентности (С.А. Рогинко) 170 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ЧАСТЬ III. СОЦИАЛЬНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ В ЕВРОПЕ 192 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Трансформация социальных моделей Глава 8. (Л.С. Биссон) 192 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 6 Оглавление Глава 9. Стратификация общества и новые кливажи (Р.Н. Лункин) 217 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 10. Социальные размежевания и перспективы новых социально-политических конфликтов (А.А. Рожин) 250 . . . . . Ч IV. АСТЬ БЕЗОПАСНОСТЬ ЕВРОПЫ 275 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 11. Кризис европейской безопасности: эволюция евроатлантической политики (Д.А. Данилов) 275 . . . . . . . . . . . . . . . Глава 12. Кибербезопасность в европейском регионе: национальные стратегии и коллективные подходы (П.А. Шариков) 299 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Ч V. АСТЬ ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ НА ПРОСТРАНСТВЕ БЫВШЕГО СССР 315 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ЕАЭС: стратегия позитивной интеграции Глава 13. (Н.Б. Кондратьева) 315 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 14. Проблемы Союзного государства в условиях неопределённости (Н.М. Межевич) 337 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ЗАКЛЮЧЕНИЕ 349 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 354 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ОБ АВТОРАХ 373 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ВВЕДЕНИЕ В современном мире полным ходом идут процессы децентрализации, протекающие как в упорядоченном, так и в хаотичном виде. «Отлив океана» глобализации сопровождается поднятием уровня «воды» в отдельных «морях». Попятное движение во взаимозависимости на глобальном уровне сопровождается её усилением на региональном. Такое усиление находит выражение как в продолжении региональных интеграций, так и в создании и усилении межгосударственных группировок, направленных на противостояние с другими. О постглобализации говорить преждевременно, но её неолиберальная модель, основанная на америкоцентризме, уходит в прошлое, как когда-то в прошлое ушёл европоцентризм. Вытесняющий её полицентризм не имеет пока чётких очертаний и понятной структуры, рождается не столько на обломках старого мира, сколько прорастает в нём, «идёт на ощупь». Механизмы глобального управления и регулирования представляют собой набор из наследства послевоенной эпохи и новаций постбиполярного мира. В международных отношениях продолжается поиск нового баланса сил и интересов, который принимает всё более ожесточённый характер. Иллюзии бывших гегемонов сталкиваются с амбициями сторонников нового мироустройства. В этом столкновении задействованы не только политические, экономические, информационные и военные инструменты, но ценностные и идеологические, которые цементируют геополитические разломы. Неолиберальной идеологии противостоят системы координат традиционализма, суверенности, национального самосознания. Экспертный дискурс о контурах нового мирового порядка полон рассуждений в духе «политической геометрии» – анализа взаимоотношений центров силы в категориях «треугольников» и иных комбинаций с большим числом «углов» и «сторон». На фоне ужесточения конфронтации России и Запада и дальнейшего укрепле- 8 Введение ния статуса Китая в качестве ведущей державы распространение получают концепции «новой холодной войны» и «новой биполярности». испытывает состояние многослойной дестабилизации, последние напластования которой лишь усугубили риски, с которыми Европа столкнулась в ходе «великой рецессии» 2008–2009 гг., последующего кризиса суверенных долгов, миграционного кризиса 2015 г., пандемии и разрастающегося украинского кризиса. Гремучая смесь этих проблем втягивает Европу в энергетический кризис, а мир – в продовольственный. Интеграция и дезинтеграция в ЕС находится в сложном сочетании. Каждая из двух его мировоззренческих и институциональных опор – межгосударственная и наднациональная – претендуют на роль «первой скрипки». Над Евросоюзом довлеет тяжёлое наследие брекзита. В ЕС по вопросам верховенства закона появились свои постоянные возмутители спокойствия – Венгрия и Польша, которых в либеральных кругах объединения уже подвергают остракизму. Фактически не функционирует в былом виде европейский франко-германский тандем после ухода с политической сцены А. Меркель и появления в Берлине правящей коалиции из плохо сочетаемых партий. Президентские и парламентские выборы во Франции весной и летом 2022 г. привели к дальнейшей поляризации политического ландшафта страны. В Британии вариант популистского неотэтчеризма вылился в приход к власти нового лидера Консервативной партии Л. Трасс, которая с точки зрения политической демагогии следовала по стопам Б. Джонсона. Не прошло и полутора месяцев, как её сменил другой тори – Р. Сунак. Необходимо отметить, что это во многом технические правительства, не имеющие полноценного демократического мандата. Если бы сегодня были проведены всеобщие выборы, лейбористы одержали бы громкую победу. Партии «нового популизма» продолжают своё шествие по обломкам послевоенных партийно-политических систем. В Италии в сентябре 2022 г. произошла очередная смена власти. На сей раз на основе волеизъявления народа ещё недавно несистемная крайне правая партия «Братья Италии» превратилась в ведущую политическую силу. В том же месяце право-популистская партия «Шведские демократы» завоевала второе место на выборах в риксдаг. Дальнейшей деградации подвергается ситуация в сфере европейской безопасности. На территории Украины против России ведётся открытая прокси-война, в которой участвуют большинство стран НАТО и Евросоюза. Сам ЕС стал стороной украинского 9 Введение конфликта, впервые в истории осуществляя масштабные поставки в зону вооружённого конфликта летальной военной техники и снаряжения. Также принято решение о создании тренировочной миссии ЕС для обучения украинских военнослужащих. Быстрыми темпами происходит разрыв экономических, финансовых, энергетических связей между Россией и ЕС. Беспрецедентным событием стали подрывы сразу в нескольких местах ниток газопроводов «Северный поток 1» и «Северный поток 2» в исключительных экономических зонах Дании и Швеции. Москва возлагает ответственность на Британию за участие в этой диверсии. Из-за неразрешимых противоречий Россия и НАТО приближаются к рубежу прямого военного столкновения. Достаточно быстро идёт процесс ратификации соглашений о приёме в альянс Швеции и Финляндии. Последствиями этого станет усугубление военной напряжённости в Балтийском регионе, усиление рисков для национальной безопасности России, включая повышение уязвимости калининградского эксклава. Сумбурная и тяжёлая ситуация складывается в экономике европейских государств. Ряд стран зоны евро уже находятся в рецессии, которая имеет все шансы усилиться в 2023 г. Инфляция в зоне евро к концу года может достичь 10% – в пять раз выше целевого показателя Центрального европейского банка. Небывалый взлёт цен на энергоресурсы и многократное удорожание счетов за электроэнергию грозят остановить в Европе многие производства, привести к волне банкротств и к значительному снижению уровня жизни европейцев. Продолжится рост госдолга у большинства стран, который в среднем в ЕС в отношении к ВВП приближается к 90% (Франция – порядка 115%, Германия – 70%, Италия – 155%). В Британии госдолг достиг 97%. Неизбежно дальнейшее социальное расслоение в европейских обществах, снижение реальных доходов населения. Эти процессы, по нашему мнению, лишь усугубляет догматический подход ЕС к реализации разработанного им ещё до пандемии «зелёного курса», требующего огромных капиталовложений и форсированного энергоперехода. Плохо просчитанное в ЕС желание выбиться в технологические лидеры в области возобновляемых источников энергии, помноженное на «зелёную» идеологию, а теперь и на гибридную войну с Россией, подминает под себя рыночные законы, ведёт к массированному и непродуманному вмешательству государства в экономику и в конечном счёте – к снижению благосостояния населения. Европа в целом стоит на пороге больших социальных Часть I ЕВРОПА И МИР Глава 1. Современный мир – разгон противостояния «великих держав» Ал.А. Громыко Процессы децентрализации: экономика, политика, социум События 2022 г. стали очередным подтверждением широко распространённого тезиса о том, что система глобального управления и регулирования, мировая политика и международные отношения переживают сложный, драматичный и длительной период трансформации. При всем разнообразии многочисленных интерпретаций этих процессов, гипотез и теорий представляется, что их объединяет тема децентрализации практически во всех сферах мироустройства. Конечно, и она может быть подана по-разному – в терминах деглобализации или многоуровневого управления, фрагментации или регионализации, другими словами – истолкована как отрицательно, так и положительно. При этом суть явления неизменно заключается в том, что всё чаще решения, направленные на изменение мирового политического ландшафта, должны приниматься широкими коалициями государств (и/или иных субъектов мировой политики), которые, в свою очередь, стремятся укрепить или занять важное место в работе максимального числа международных организаций для отстаивания своих интересов и интересов союзников. Центров принятия решения становится всё больше. Сверхдержавы в их былом понимании ушли в прошлое, уступив место «нишевым державам» – государствам-лидерам в определённом количестве областей. Те или иные стратегии на международной арене имеют шанс на реализацию лишь при условии совпадения интересов значительного числа стран, группирующихся вокруг государства-лидера или образующих различные «клубные», сетевые форматы для коллективной выработки решений. 12 Часть I. Европа и мир На уровне государств усложнение проблем внутреннего развития и внешней политики также требует учёта всё большего числа интересов. В мировой экономике данные тенденции заявили о себе несколько десятилетий назад, в эпоху тэтчеризма и рейганомики, политики по раскрепощению рыночных сил, либерализации мировой торговли и финансов, перехода от модели экономики спроса к экономике предложения. Речь тогда шла о созидательной децентрализации на индивидуалистических началах. Однако «экономика акционеров», распыление частной собственности, приватизация и другие рычаги по раскрепощению капитала со временем привели к обратному эффекту. Сокрушив во многих странах государственный и профсоюзный контроль над экономическими процессами и механизмами перераспределения богатства, «неолиберальная волна» открыла дорогу формированию мировой финансовой олигархии, картелизации и монополизму на рыночных просторах, другими словами – централизации, основанной на этот раз на догматичном представлении об экономических свободах и примате частного над общественным. Не случайно «общество благосостояния», сложившееся в Европе после Второй мировой войны на основе идей социального рынка, стало подвергаться масштабной коррозии начиная с 1980-х гг. Ряд известных экономистов били тревогу по поводу неолиберальной ортодоксии и её разрушительного воздействия на рынки уже в первой половине 1990-х гг. Так, британский учёный и успешный бизнесмен Пол Ормерод писал: «Современная ортодоксальная экономическая наука… оторвалась от своих корней конца XVIII – начала XIX веков… Её метод анализа изолирован от более широ1 социального контекста» . С его размышлениями перекликалась обеспокоенность Самуэля Бриттана об эволюции различных течений либерализма. «В мире политики образовался трагический раскол между двумя сторонами либеральной традиции, – писал он в 1995 г. – Те, кто радел больше всего за гражданские свободы, открытое правительство… сместились влево, тогда как сторонники в первую очередь экономического либерализма – вправо. В резуль2 у обеих сторон произошло идейное обнищание» . Реагируя на указанные вызовы, был предложен целый ряд новых идей, среди которых выделялись стейкхолдерство и ком1 Ormerod P. The Death of Economics. London, Boston: Faber and Faber, 1994. P. 21. 2 Brittan S. Capitalism with a Human Face. Hants, Vt: Edward Elgar Publishing, 1995. P. 266. Глава 2. Британия как фактор мировой политики К.А. Годованюк C выходом из Европейского Cоюза правосубъектность Соединённого Королевства как актора мировой политики претерпела изменения. Ревизия статуса этого европейского государства, добровольно отказавшегося от членства в Европейском Cоюзе, привела к пересмотру его внешнеполитической стратегии. Обретя самостоятельность, которая была обозначена сторонниками выхода из Евросоюза как важнейшее завоевание брекзита, Лондон оказался в уникальном положении амбициозного международного игрока, рассчитывающего на укрепление собственных позиций на мировой арене, противопоставляя себя Брюсселю не только как субъекту международно-экономических отношений, но и мировой политики. В связи с этим возникли вопросы, в какой степени данные трансформации способны оказать влияние на отношения Британии с основными центрами силы, изменятся ли тренды мирополитических процессов, в том числе появится ли у Лондона возможность влиять на коллективную безопасность и систему союзов в зоне британских интересов. Важнейший элемент британского внешнеполитического дискурса на современном этапе – акцент на самостоятельной акторности на мировой арене, что выражается как в процессе разработки внешнеполитической стратегии, так и способности обеспечить независимый внешнеполитический курс, отвечающий собственным национальным интересам. Несмотря на то что со времен Вестфальского мира ключевым актором международных отношений считают суверенное государство, в научной литературе отсутствует его общепринятое опреде1 . Более того, эксперты отмечают, что вследствие глобализации суверенитет государственных акторов приобрел условный 2 характер . Одновременно теоретики-международники подтверждают, что появление новых игроков в мировой политике не меняет 1 White J.I. A Critical Reflection on Sovereignty in International Relations Today. 2019. URL: https://www.e-ir.info/pdf/77392 (дата обращения: 04.06.2022). 2 Krasner S.D. Sovereignty: Organized Hypocrisy. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1999. 28 Часть I. Европа и мир того факта, что прерогативой государства по-прежнему остаётся обеспечение национальных интересов в сфере внешней политики, 3 безопасности и обороны . Британию после брекзита, безусловно, 4 нельзя назвать новым субъектом международных отношений , поскольку степень британских полномочий в области внешней политики, перенесённых на наднациональный уровень в рамках ЕС, была ничтожно малой. Однако, представляя себя самостоятельным игроком, который не зависит от решений, принимаемых в Брюсселе, Лондон постепенно корректирует своё поведение в соответствии с новым статусом. Это в первую очередь связано с заметно возросшей активностью страны в европейской и индо- тихоокеанской повестке. Эксперты вполне обоснованно отмечают, что в последние десятилетия британские разработчики внешнеполитической стратегии тяготеют к неореалистской школе международных отноше5 , что объясняет стремительно возросшее значение «жесткой силы» (безопасности и обороны). Одновременно британская внешняя политика продолжает развиваться в логике неолиберальной парадигмы, которая предполагает продвижение ценностных императивов, свойственных «одно6 моменту» после окончания холодной войны. На этом 3 Rosenau J. Turbulences in World Politics: A Theory of Change and Continuity. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1990. 4 Дискуссионным также остаётся вопрос, в какой степени государственные акторы утрачивают свою международно-политическую субъектность в составе интеграционного объединения. Это в большей степени зависит от того, можно ли считать Европейский Союз самостоятельным субъектом мировой политики. Данный вопрос составляет предмет научных дебатов российских и зарубежных европеистов. См., например: Zielonka J. The EU as an International Actor: Unique or Ordinary? // European Foreign Affairs Review. Volume 16, Issue 3 (2011). Pp. 281–301; Rieker P., Tomine M., Giske E. Conceptualising the Multi-Actor Character of EU (rope)’s Foreign Policy. Joint Research Paper, № 2, 2021. URL: https://www.iai.it/sites/default/files/joint_rp_2.pdf; Громыко Ал.А. Субъектность Евросоюза – между атлантизмом и европоцентризмом // Современная Европа. № 4. 2021. С. 10‒25. DOI: http://dx.doi.org/10.15211/ soveurope420211025 5 Roth A.I. Structural Neorealism and the British Case. In: Leadership in International Relations. New York: Palgrave Macmillan. 2010. Pp. 17–39. URL: https:// doi.org/10.1057/9780230113534_2 6 Об этом см.: Krauthammer Ch. The Unipolar Moment. URL:https://www. foreignaffairs.com/articles/1990-01-01/unipolar-moment?utm_medium=newsletters&utm_source=fa100&utm_content=20220723&utm_campaign=FA%20 (дата обращения: 01.08.2022). Глава 3. Европейские подходы к пандемии М.В. Ведерников Пандемия коронавируса COVID-19, несмотря на растиражированный образ «внезапного катаклизма», парализовавшего жизнедеятельность человека, к чему мир не был готов, покажется вполне обыденным явлением, если посмотреть на него сквозь оптику истории. Прошлое, начиная с самого момента его фиксации в хрониках, документах и литературных произведениях, демонстрирует множество примеров борьбы народов с инфекциями, природа появления которых была неведома и устрашающа для обывателя. Несмотря на значительный прогресс в медицине, страх перед болезнью у современного человека и, например, жителя средневековой Флоренции, спасавшегося от чумы, был по своей природе одинаков, сопровождаясь некоторыми эсхатологическими мотивами и желанием изолироваться от другой части общества. Изоляция вне зависимости от достигнутого человеком прогресса в науке и технике всегда была самым действенным способом борьбы с заболеванием. Необходимо напомнить, что за время существования мировой цивилизации были зафиксированы сотни эпидемий. Американский исследователь У. Макнил в своей работе «Эпидемии и народы» указывал: «Инфекционные заболевания… будут существовать столько же, сколько существует само человечество, и определённо будут оставаться, как и раньше, одним из фундаментальных пара1 и предопределяющих факторов человеческой истории» . Более того, добавляют ученые, «ничто не убивало больше людей, 2 чем вирусы, бактерии и паразиты, вызывающие болезни» . Не претендуя изначально на громкое название «пандемия», эти вспышки неизвестных заболеваний получали широкое освещение в исторических источниках. Так, наиболее отдалённая от нашего времени задокументированная эпидемия случилась в 430–426 гг. до н.э. 1 Макнил У. Эпидемии и народы. М.: Университет Дмитрия Пожарского: Русский фонд содействия образованию и науке, 2021. С. 422. 2 Россия и мир во время и после пандемии COVID-19: вызовы и возможности / Под редакцией Е.С. Вылковой. СПб.: Издательско-полиграфическая ассоциация высших учебных заведений, 2020. С. 17. 49 Глава 3. Европейские подходы к пандемии в античных Афинах. Наиболее смертоносная зафиксирована в 1332–1353 гг. в Европе, в ходе которой, по подсчётам исследователей, погибло от 100 до 200 млн человек – около половины всего населения региона. На территории России, которая вплоть до эпохи Петра I находилась в изоляции от европейских торговых потоков и избегала активных культурных связей с государствами Старого Света, самая крупная эпидемия произошла в 1770–1771 гг. в Москве. Акцент на факте обособленности России от более развитого мира и относительно поздней фиксации события не случаен. Так, хронисты и историки, бравшиеся за освещение ужасов неизведанных болезней, всегда делали акцент на их привозном характере. Греческий автор Фукидид в «Истории Пелопонесской войны», описывая упомянутую выше афинскую болезнь, указывал, что «она зародилась в Эфиопии, перекинулась на Египет и затем распространилась 3 4 по Персидскому царству» . Современники «чёрной смерти» XIV в. и т.н. «прилипчивой болезни» в XVIII в. в России также сообщали, что заболевания попали к ним с Востока и не имели эндемического характера. Таким образом, факт неизбежности проникновения любой серьёзной болезни в Европу при её появлении за её пределами подтверждается историческими данными. К 2020 г. такие сугубо медицинские термины, как «карантин, вакцина, пандемия» через популярную культуру глубоко проникли в массовое сознание западного общества и вестернизированной части азиатского социума и стали его неотъемлемой частью. Несколько столетий назад обрамляющим сюжетом «Декамерона» Д. Боккаччо становится эпидемия чумы 1348 г. Многие популярные фильмы, книги и видеоигры в XXI в., как важный элемент культуры постмодерна, изображают наступление апокалипсиса ввиду заражения человечества неведомой вирусной болезнью. Многомиллионная аудитория по всему миру благосклонно воспринимала подобный контент и делала запрос на продолжение его про5 . В свою очередь, на более узкую аудиторию, но более 3 Антонов А.А. Афинская чума в «Истории» Фукидида // Медицина и организация здравоохранения. 2020. № 3. С. 58. 4 В 1348 г. татарский хан Джаныбек, осадивший генуэзскую крепость Кафу (современная Феодосия), с помощью катапульт забрасывал туда трупы людей, умерших от чумы. Когда среди генуэзцев начался мор, они покинули город на судах и разнесли лёгочную чуму по Европе. См.: «Чёрная смерть». К загадкам пандемии чумы 1346–1351 гг. URL: https://www.supotnitskiy.ru/stat/stat9. htm (дата обращения: 08.09.2021). 5 Самой популярной видеоигрой начала 2000-х гг., по мнению профильных изданий, стала игра The Last of Us, а одним из наиболее долгих Часть II ЭКОНОМИКА ЕВРОПЫ Глава 4. Региональная интеграция и дезинтеграция: диалектика взаимной связи О.В. Буторина «…интеграция и дезинтеграция как два конкурирующих общественных процесса действуют одновременно». Эрнст Хаас, 1967 После того как летом 2016 г. жители Великобритании высказались на референдуме против членства в Европейском Союзе, а в январе 2020 г. страна официально вышла из объединения, тема региональной дезинтеграции прочно закрепилась в мировой общественной науке. Брекзит стал манифестацией явления, которое многие десятилетия воспринималось как нечто незначительное и маловероятное в сравнении с интеграцией. Всего за несколько лет возник солидный свод литературы, посвящённый последствиям брекзита для Великобритании и отчасти – для всего Евросоюза. Однако это ненамного приблизило учёных к пониманию самого феномена дезинтеграции и его места в современной системе международных отношений, прежде всего экономических. Неясным остаётся характер его взаимодействия с процессами глобализации и начавшейся деглобализации. Ещё меньше стройности обнаруживают имеющиеся на сегодня представления о том, как соотносятся региональная интеграция и её антипод – дезинтеграция. Логика подсказывает, что процесс дезинтеграции не может идти тем же путём, пусть и в обратном направлении, поскольку оба явления не могут быть простым отрицанием друг друга. Следует ожидать, что они имеют разные траектории и разные скорости. Выяснение причин и форм современной региональной дезинтеграции, а также механизмов её взаимной связи с региональной интеграцией – крупная задача, вставшая в последнее время перед общественной наукой. Ввиду своей новизны (но не новизны 83 Глава 4. Региональная интеграция и дезинтеграция… явления) она обладает обширной исследовательской программой со слабо очерченными контурами и пока неясными магистральными направлениями. В данной главе предпринимается попытка приблизиться к пониманию природы современной международной экономической дезинтеграции в трёх измерениях: теоретическом, глобальном и региональном. Контуры предметного поля Европейский Союз является на сегодня самой развитой интеграционной группировкой мира, поэтому его историю принято тесно связывать или даже отождествлять на ранних этапах с историей самого феномена интеграции. Начало процессу положило образование в 1951 г. шестью странами-основательницами Европейского объединения угля и стали (ЕОУС), а затем учреждение ими же в 1957 г. ещё двух сообществ – Европейского экономического сообщества (ЕЭС) и Европейского сообщества по атомной энергии (Евратома). Идея называть процесс объединения западно- европейских стран «интеграцией» появилась несколько раньше. Термин впервые прозвучал на заседании совета Организации Европейского экономического сотрудничества, состоявшемся 31 октября 1949 г. в Париже. Тогда глава Администрации экономического сотрудничества американец Пол Хоффман призвал страны Западной Европы трудиться вместе, чтобы «создать большой союз 1 и интегрировать их экономику в единый европейский рынок» . Отсюда напрашивается вывод, что понятие экономической интеграции возникло раньше, чем понятие дезинтеграции. Но это не так. Первый серьезный труд об экономической дезинтеграции появился раньше, чем понятие региональной интеграции и соответствующие научные работы. Его автором стал швейцарский экономист немецкого происхождения Вильгельм Рёпке, один из трёх ведущих – наряду с Вальтером Ойкеном и Александером Рюстовом – идеологов ордолиберализма и будущей концепции социального рыночного хозяйства. Книга Рёпке «Международная экономическая дезинтеграция» вышла в свет в Великобритании в 1942 г. 1 Statement by the E.C.A. Administrator at the 75th Council meeting Paris, 31st October, 1949 https://www.cvce.eu/content/publication/2009/4/3/840d9b55-4d174c33-8b09-7ea547b85b40/publishable_en.pdf (accessed 09.07.2022). Глава 5. Внутрирегиональная торговля в ЕС: влияние кризисных шоков 1 А.В. Котов, Р.М. Плюснин, А.Д. Васильченко Введение Вспыхнувшая в конце 2019 г. пандемия COVID-19 вызвала резкое сжатие международной торговли. На протяжении трех кварталов 2020 г. стоимость мирового товарного экспорта была ниже аналогичных показателей предыдущего года. Всего за 2019–2020 гг. мировой экспорт сократился на 9,8% – до 17,6 трлн долл. США. После завершения острой фазы пандемии объёмы быстро восстановились, и, по итогам 2021 г., глобальный экспорт достиг рекордных 22,3 трлн долл. Торговля Европейского Союза (включая поставки между государствами-членами) реагировала на внешний шок весьма схожим образом с той только разницей, что восстановление шло несколько медленнее. Как следствие, доля ЕС-27 в мировом товарном экспорте снизилась на один процентный 2 пункт – с 30,7% в 2018 г. до 29,7% в 2021 г. Европейский Союз является одним из главных центров мировой экономики, совокупный ВВП 27 государств-членов составлял в 2020 г. в текущих ценах 18% от мирового, тогда как на США приходилось 25%, а на Китай – 17%. В целом же доля ЕС в мировом ВВП постепенно, но неуклонно снижается. Несколько последовательных расширений состава ЕС, в результате чего численность участников увеличилась с 12 в 1994 г. до 28 в 2013 г., частично компенсировали эту негативную тенденцию. Коренной причиной ослабления глобальных экономических позиций ЕС является 3 ускоренный рост в странах с развивающейся экономикой . 1 Авторы выражают благодарность чл.-корр. РАН, д-р экон. наук О.В. Буториной за идею главы и ценные комментарии. 2 Расчёт произведен на основе данных: UNCTADstat: International merchandise trade/ Trade value and volume / Merchandise: Total trade and share, annual. https://unctadstat.unctad.org 3 Brempt K.V. Report on the trade-related aspects and implications of COVID-19 // Europarlament, Committee on International Trade, 2021. P. 13. URL: https://www. 117 Глава 5. Внутрирегиональная торговля в ЕС… В масштабах всего мира пандемия создала крупные транспортно-логистические трудности для цепочек поставок. Внутри Евросоюза, несмотря на официальные призывы дать «общеевропейский» ответ на глобальный вызов, имелись случаи, когда по факту государства-члены закрывались друга от друга. Так, в начале пандемии власти Франции и Германии ввели запрет на поставку медицинских масок в Италию, где в это время сложилась критическая ситуация из-за взрывного роста числа заболевших и умерших от 4 новой инфекции . Эти и подобные им действия очевидным образом нарушали принцип единства внутреннего рынка ЕС. Многие компании стран ЕС понесли в период пандемии крупные потери, как из-за приостановки операционной деятельности, так и вследствие нарастания общей макроэкономической неопределённости. За 2020 г. совокупный ВВП 27 стран Евросоюза сократился на 6,0%, в том числе в Испании – почти на 12%, 5 а в Португалии, Греции, Италии и на Мальте – на 8–9% . Таким образом, сжатие торговых потоков было вызвано как нарушением логистических цепочек, так и давлением пандемии на сферу производства. Данная ситуация дает повод вспомнить о другом эндогенном шоке – мировом экономическом и финансовом кризисе 2008–2009 гг. Тогда только за один 2009 г. совокупный ВВП 27 стран Евросоюза снизился на 4,6%, а экспорт (включая внутрирегиональные поставки) упал на 22%. Остаётся неисследованным, насколько два пережитых странами ЕС шока повлияли на их торговлю с партнёрами внутри объединения и с третьими странами и, соответственно, на соотношение этих двух сегментов внешней торговли. Важно установить, стал ли кризис COVID-19 движущей силой для реконфигурации торговых потоков государств-членов ЕС в пользу их большей ориентации на внешних партнёров или на партнёров по объединению. Научный интерес представляет выявление параметров потенциальных центробежных или центростремительных тенденций, а также количественная и содержательная оценка наблюдаемых изменений. europarl.europa.eu/doceo/document/INTA-PR-689689_EN.pdf (дата обращения: 20.06.2022). 4 Coronavirus: The EU Is Abandoning Italy in Its Hour of Need. URL: https:// www.statewatch.org/news/2020/march/coronavirus-the-eu-is-abandoning-italy-inits-hour-of-need/ (дата обращения: 20.06.2022). 5 UNCTADstat: Output and income /Real gross domestic product, total and per capita, growth rates, annual. https://unctadstat.unctad.org Глава 6. Европейский зелёный курс в условиях вызовов двойного перехода. Роль водородной экономики В.Б. Белов Анонсированный 11 декабря 2019 г. официальным Брюсселем Европейский зелёный курс (ЕЗК) по своей сути представляет новую парадигму хозяйственно-политического развития 27 стран Евросоюза. В его основе – переход в течение тридцати лет к климатически нейтральной экономике в условиях её одновременной цифровой и энергетической трансформации и обеспечения на этой основе международной конкурентоспособности народно- хозяйственного комплекса ЕС. Такой процесс предполагается выстроить на восьми взаимосвязанных столпах. Они включают в себя: достижение амбиционных климатических целей для 2030 и 2050 гг.; устойчивое снабжение потребителей безуглеродной энергией; ориентация промышленности на чистую экономику замкнутого цикла; энергоэффективная модернизация и строительство зданий; достижение нулевых вредных выбросов; сохранение и восстановление экосистем и биоразнообразия; экологический аграрно-промышленный комплекс; быстрый переход на устойчивый и «умный» транспорт. Данному целеполаганию должны способствовать государственная политика содействия НИОКР и поддержки инноваций, эффективные финансовые инструменты, реформы в системе образования и подготовки кадров. Важнейшей основой для реализации положений ЕЗК рассматриваются цифровые технологии, включая искусственный интеллект, 5G/6G, облака, суперкомпьютеры и Интернет вещей. Важное место отводится обеспечению информационнокоммуникационного сектора широкополосными сетями, центрами обработки данных и другими необходимыми устройствами, 1 включая их последующую переработку . 1 The European Green Deal. Communication from the Commission the European Parliament, the Council, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions Brussels 11.12.2019. Brussels. COM(2019) 640 final. 24 p. https://ec.europa.eu/info/sites/default/files/european-green-deal-communication_ 138 Часть II. Экономика Европы 6.1. Новая промышленная стратегия На момент принятия ЕЗК у Европейской комиссии имелись далеко идущие намерения и планы, но отсутствовали представления о конкретных механизмах реализации поставленных масштабных задач. Предполагалось их разработать в последующие месяцы и годы, что изначально постулировало изменение отдельных подходов брюссельских чиновников к решению каждой из них. В качестве приоритета в документе обозначена необходимость разработки к марту 2020 г. европейской промышленной стратегии (по сути – «промышленной политики», о необходимости подготовки которой было заявлено ещё в 2014 г.). Именно она должна была содержать основные пути сохранения и повышения конкурентоспособности хозяйственно-политического пространства 2 (экономического штандорта ) Евросоюза. К приоритетам отнесены реализация концепции «Индустрия 4.0»; развитие квантовых технологий и облачной платформы Gaya-X: создание индустриальных альянсов; обеспечение открытой стратегической автономии (безопасность стратегических / критически важных отраслей, регулирование доступа к ним иностранных прямых инвесторов, особенно к важным сырьевым материалам; устранение барьеров/ en.pdf (дата обращения: 31.07.2022). См. также: Глобальная зелёная трансформация: как изменится мир? / Мильке К., Белов Д., Котова А. [и др.]. Международный дискуссионный клуб «Валдай». М., 2021. URL: https://ru.valdaiclub.com/ files/36510/; Леонард М., Пизани-Ферри Ж., Шапиро Д., Тальяпиетра С., Вульф Г. Геополитика Европейского зелёного курса // Россия в глобальной политике. 17.01.2021. URL: https://globalaffairs.ru/articles/geopolitika-zelyonogo-kursa/; Карпович О.Г., Вильчинский А.С. «Зелёная сделка» Европейского союза: риски и возможности для России // Дипломатическая служба. 2021. № 5. С. 410–425. DOI: 10.33920 / vne-01-2105-01; Сидди М. «Зелёная революция»? Предварительная оценка «Зелёной сделки» // Вестник международных организаций. 2021. Т. 16. № 3. С. 85–107. DOI:10.17323/1996-7845-2021-03-04; Пискулова Н. «Зелёная сделка»: риски и возможности для ЕС и России. РСМД. 14.04.2021. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/zelenaya-sdelka-riskii-vozmozhnosti-dlya-es-i-rossii/ (дата обращения: 31.07.2022). 2 Под экономическим штандортом в Германии понимается хозяйственнополитическое, социально-экономическое, культурно-историческое пространство, конкурирующее с другими пространствами за факторы капитала, услуг и рабочей силы. Политика по целенаправленному формированию такого пространства властью во взаимодействии с бизнесом, гражданским обществом, наукой и образованием получила название штандортной. См.: Белов В.Б. Германия – сложный поиск новой промышленной стратегии // Современная Европа. 2019. № 4. C. 27–36. DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope420192736 Глава 7. Климатическая повестка в ЕС в эпоху турбулентности С.А. Рогинко Евросоюз, выдвигая цели в области климата, включая «Зелёный курс» и пакет “Fit for 55”, привлек большое внимание своей амбициозностью и широко объявленной решимостью этих целей достичь. Массированная пиар-кампания ЕС по этому поводу, поддержанная СМИ, отвлекает внимание от вопроса о достижимости этих целей. Чтобы оценить их реалистичность, попробуем подвести итоги предыдущей активности ЕС в этой области, проходившей в рамках двух отчётных периодов Киотского протокола, длившихся с 2008 по 2012 г. и с 2013 по 2020 г. Итоги Киото В течение Первого отчётного периода Киотского протокола ЕС 1 обязался сократить свои выбросы парниковых газов на 8%. Этот план был перевыполнен: согласно расчётам Европейского агентства по окружающей среде, общие выбросы 15 государств-членов снизились на 11,7% по сравнению с уровнем 1990 г. На Второй отчётный период Киотского протокола ЕС наметил уменьшить выбросы в общей сложности на 20% к 2020 г. по сравнению с уров2 1990 г. Это обязательство также было перевыполнено: сокра3 выбросов к началу 2020 г. составило 24% . Выполнение целей не обошлось без эксцессов, демонстрирующих признаки усталости общества от климатической повестки, и прежде всего нежелание приносить своё благосостояние 1 MEMO/04/43 Bruxelles, 4 March 2004 Kyoto Protocol. https://ec.europa.eu/ commission/presscorner/detail/en/MEMO_04_43 2 Kyoto-Protokolls Verpflichtungsperioden. Bundesministerium für Umwelt, Naturschutz, nukleare Sicherheit und Verbraucherschutz. https://www.bmuv.de/themen/klimaschutz-anpassung/klimaschutz/internationale-klimapolitik/kyoto-proto- Peterquin S. Report: EU greenhouse gas emissions down 24% since 1990 AP November 30, 2020. https://apnews.com/article/climate-change-climate-europe-bc73c9bf1beb6675ea7350ca14117d78 171 Глава 7. Климатическая повестка в ЕС в эпоху турбулентности в жертву плохо аргументированной климатической риторике. Во Франции введение властями углеродного налога вызвало к жиз- ни массовое движение «жёлтых жилетов», сотрясавшее страну на протяжении почти двух лет начиная с ноября 2018 г. Масштабы бунта впечатляют: 300 тысяч протестующих (по самым скромным оценкам), более 400 раненых, десятки избитых полицейских – такого в последние 50 лет в Европе не случалось. Шокирует и небывалая жестокость расправы властей с протестующими: 3100 обвинительных приговоров, из них – более 400 с реальными тюремными сроками. Освоив подобные методы убеждения недовольных своей климатической политикой, европейский истеблишмент перестал заботиться об аргументации в пользу климатической повестки. Произошла девальвация аргументации с апелляцией не к разуму, а к эмоциям представителей «поколения Z», воспитанных социальными сетями. Появившееся буквально из ниоткуда движение «Пятницы за климат» было моментально вознесено в топы глобальными СМИ; её главная фарс-фигура – Грета Тунберг – мгновенно была приведена в самые высокие коридоры власти. На всех встречах с ней звучал тезис, который сводился к тому, что «наука уже все решила» (science is settled), тем самым уводя 4 внимание от вопросов о том, что за наука имеется в виду . Действительно, многие обоснованно сомневаются в наличие научного консенсуса по поводу антропогенной природы климатических изменений. Эти сомнения не рассеялись до сих пор. Например, согласно обнародованному в июне 2022 г. отчёту Института политики (Policy Institute), аналитического центра Королевского колледжа Лондона (KCL), в Европе существует сильное скептическое отношение к утверждениям о научном консенсусе по этой проблеме. Для выяснения мнения европейцев проведён опрос 12 тыс. человек в шести странах: Великобритании, Германии, Ирландии, Италии, Норвегии и Польше. В среднем респонденты считали, что только 68% учёных едины в том, что «происходит антропогенное изменение климата». При этом британцы оказались скептичней остальных – их средняя оценка составила 65%. Большую веру в научный консенсус по поводу антропогенного фактора продемонстрирова4 Coppedge D. Climate Hysteria Goes Far Beyond the Science, Creation Evolution, 11 December, 2019. Available at: https://crev.info/2019/12/climate-hysteriagoes-far-beyond-the-science/ (accessed 4 September 2020). Часть III. СОЦИАЛЬНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ В ЕВРОПЕ Глава 8. Трансформация социальных моделей Л.С. Биссон Возникновение новых рисков как для государств, так и для отдельных граждан в результате изменения внешних и внутренних условий, включающих технологические и производственные сдвиги, международную конкуренцию, старение населения, миграцию, изменение климата, распространение инфекционных заболеваний в масштабах пандемии, приводят к структурным изменениям моделей государств благосостояния в развитых странах. Существенные политические и социально-экономические изменения требуют от государств и обществ постоянной адаптации. Мировой финансово-экономический кризис 2008–2009 гг., затронувший ЕС и особенно зону евро, стал серьёзным испытанием моделей благосостояния в странах Евросоюза. В 2010-е гг. центром политических и научных дискуссий был вопрос о пределах и возможностях координации экономической и социальной политик в новой 1 архитектуре посткризисного управления ЕС . При этом в дебатах довольно устойчиво фигурировала точка зрения о том, что бюджетная дисциплина и макроэкономические цели нивелируют зна2 социального измерения в рамках Европейского семестра . Тем не менее ряд исследований подтверждает постепенную эволюцию координации экономической политики ЕС в более социально 3 сбалансированном направлении . Однако по-прежнему недоста1 Zeitlin J., Vanhercke B. Socializing the European Semester: EU social and economic policy co-ordination in crisis and beyond // Journal of European Public Policy. 2018. Vol. 25. Issue 2. Pр. 149–174. 2 Rainone S. An overview of the 2020–2021 country-specific recommendations (CSRs) in the social field. ETUI, The European Trade Union Institute, 2021. URL: https://www.etui.org/publications/overview-2020-2021-country-specific-recommendations-csrs-social-field (дата обращения: 23.06.2022). 3 Jessoula M. Europe 2020 and the fight against poverty – beyond competence clash,towards ‘hybrid’ governance solutions? // Social Policy & Administration. 2015. Vol. 49. Issue 4. Pр. 490–511; Bekker S. European socioeconomic governance in 193 Глава 8. Трансформация социальных моделей точно работ посвящено результатам трансформации социальных моделей в межкризисный период, а также их готовности к новым 4 вызовам . В данной главе особое внимание уделено роли ЕС в консолидации «Социальной Европы» на современном этапе. В первой части главы дана краткая характеристика основным социальным моделям стран-членов Европейского Союза. Вторая часть посвящена Европейской социальной модели (ЕСМ), её основным характеристикам и трансформации/адаптации с учётом последствий кризиса 2008 г. и пандемии COVID-19, отмечена роль Европейской опоры социальных прав и новых наднациональных норм, оказывающих влияние на социальные модели государств-членов. На основе статистических данных оценены промежуточные социально-экономические показатели, такие как уровень занятости населения, бедности, неравенства, уровня жизни и др. В заключении определены некоторые перспективы развития социального измерения европейской интеграции. * * * Концепция всеобщего благосостояния в Европе была ключевым компонентом парадигмы послевоенного развития экономики. В период, который иногда называют золотым веком экономического роста, длившегося вплоть до начала 1970-х гг., своё развитие получили различные социальные режимы, призванные уравновесить развитие рынка и социальные права, благосостоя5 граждан, прежде всего трудящихся . На протяжении десятилетий сравнительные исследования социальной политики были сосредоточены на попытке описать разнообразие этих режимов через создание «идеальных типов». Наиболее широкую известность и распространение получила типология датского экономиста и социолога Г. Эспинга-Андерсена, который выделил три различные модели государства благосостояния: либеральную, представленную англо-саксонскими странами, прежде всего США action: coordinating social policies in the third European Semester / OSE Research Paper No. 19, Brussels: European Social Observatory, 2015. 4 de la Porte C., Heins E. A new era of European integration? Governance of labour market and social policy since the sovereign debt crisis // Comparative European Politics. 2015. Vol. 13. Issue 1. Pр. 8–28. 5 Борко Ю.А. Западная Европа: социальные последствия капиталистической интеграции. М., 1975; Он же. Экономическая интеграция и социальное развитие в условиях капитализма. М., 1984. Глава 9. Стратификация общества и новые кливажи Р.Н. Лункин Изменение классовой структуры общества стало одной из самых значимых проблем в контексте перехода к постиндустриальному обществу в мире в целом и в Европе в частности. Формирование новых социальных классов и подклассов связано с меняющейся общественной структурой, с новыми параметрами экономического развития, распределения и организации производства, условий труда в глобальном масштабе. Для эффективной реализации социальной политики новые страты, классы или подклассы создают дополнительные сложности, поскольку само общество становится более многослойным и учесть интересы каждого слоя оказывается чрезвычайно сложной задачей. Кроме того, построение «зелёной» экономики и цифровая трансформация всего общества лишь в будущем могут послужить на благо всех граждан, а в краткосрочной перспективе они лягут на плечи социально незащищённых, уязвимых категорий населения, что лишь обостряет поляризацию внутри социума. Европейский Союз с самого начала своего формирования в 1950-х гг. уделял особое внимание социальной сфере, сбалансированному сочетанию экономического роста и социальной справедливости. Сложившиеся к началу 2000-х гг. принципы Европейской социальной модели (ЕСМ) позволяли целенаправленно корректировать общеевропейские цели и задачи в этой сфере, что и делалось неоднократно в ходе преодоления последствий финансового кризиса 2008 г., пандемии 2020–2022 гг., ту же линию ЕС продолжает и в рамках украинского кризиса 2022 г. Принятая в 2017 г. стратегическая программа до 2030 г. «Европейская опора социальных прав» задала высокую планку уровня жизни и занятости, обучения и переобучения работников, преодоления социальной отчуждённости в Евросоюзе. Интеграционные процессы движутся в сторону конвергенции социальных моделей в рамках Союза и сглаживания диспропорций, которые касаются, к примеру, рынка труда и мобильных граждан, трудящихся в разных 218 Часть III. Социальные изменения в Европе странах ЕС (им гарантирована равная оплата труда за равную работу). При существующей дихотомии между целями развития рынка и достижением социального прогресса растёт значение над1 регулирования социальной сферы в ЕС . Самостоятельная, а не подчинённая роль социальной сферы в ЕС позволяет наиболее выпукло увидеть как достижения, так и недостатки политики ЕС в этой сфере, в особенности в том, что касается недовольства отдельных категорий граждан. С полным правом можно сказать, что Евросоюз является не только пространством чрезвычайно дифференцированной социальной политики, но и одним из самых многообразных по социальной стратификации сообществ, что связано с сохраняющимися различиями между социальными системами стран-участниц ЕС, а также с принципиальным стремлением общеевропейской политики поддерживать разные формы занятости и организации труда, экономической активности. С одной стороны, эти особенности говорят о динамичном развитии экономики и социальной сферы параллельно с выработкой общих для всех норм и ценностей. С другой стороны, во время кризисов обостряются противоречия между различными социальными группами, в большей степени страдают наименее защищённые слои населения, возникают такие проблемы, о которых даже сложно было предположить ранее (например, возмущение людей своим положением, которое они транслируют через популистские партии и движения, а так- же в ходе демонстраций в связи с экономическими последствиями санкций против России). Один из главных вопросов – кто и почему в рамках находящейся в стадии трансформации классовой структуры дифференцированного европейского общества недоволен и/или подвергнут социальному исключению (social exclusion) и с какими новыми и старыми социальными и идеологическими размежеваниями это недовольство соотносится? 1 Борко Ю.А., Биссон Л.С. Европейская интеграция: перезапуск идеи «Социальной Европы» // Современная Европа. 2019. № 6. С. 5‒17. DOI: http:// dx.doi.org/10.15211/soveurope620190517 Глава 10. Социальные размежевания и перспективы новых социально- политических конфликтов А. Рожин Суть социального размежевания и сопутствующих конфликтов Пандемия COVID-19 затронула практически все страны мира и продолжается уже несколько лет. Она сформировала в обществе условия большой неопределённости и напряжения как в отношении эпидемиологической угрозы, так и экономической нестабильности. Общественность крайне остро отреагировала на совокупность данных факторов. В таких условиях наибольший интерес представляют изменения социальных настроений граждан. Ценности, восприятие государственной политики, доверие к общественным институтам и социальный протест составляют предмет нашего исследования, цель которого заключается в определении динамики доверия в европейском обществе и анализе социальных размежеваний и их конфликтного потенциала. В европейском обществе линии социально-политических конфликтов проходят по целому ряду аспектов: коронавирусная политика ЕС и отдельных государств, гражданские права и экономическое благосостояние (рост цен на товары первой необходимости и большие темпы инфляции не соответствуют реальным доходам населения), миграционный кризис, реакция на санкции как следствие кризисной ситуации на Украине и т.д. Все эти животрепещущие темы находят противоречивые отклики у населения европейских стран, побуждают их к коллективным действиям, основной формой которой являются демонстрации, забастовки и протесты. Социальное недовольство и протестная мобилизация, вызванные социально-экономическими причинами и ценностными факторами, требуют не только адекватных мер от действующих правительств, но и обновления программных положений политических 1 партий о будущем посткризисной Европы . 1 Лункин, Р., Биссон Л. Контуры новых социально-политических кливажей в странах ЕС // Общественные науки и современность. 2021. № 6. С. 7–33. 251 Глава 10. Социальные размежевания и перспективы… В современной социальной науке существует несколько подходов для описания и понимания сущности социального протеста, его форм и значения. Точки зрения на данный процесс различаются на фундаментальном уровне. Так, некоторые отечественные учёные (М.М. Назаров, В.В. Бондалетов, Г.В. Баранова) выдвигают идею о том, что социальный протест является одной из наиболее деструктивных и противоречивых форм социально-политической 2 активности . Тем не менее такой подход упускает из вида протестную пассивность, которая выражается в абсентеизме, сознательном отказе от участия в мероприятиях, направленных на поддерж3 власти, препятствие выполнению указаний руководителей . Подобные действия тоже характеризуют своеобразную форму социального протеста, однако нас интересуют в первую очередь виды действий, обладающие наиболее сильным конфликтным потенциалом: демонстрации, забастовки, митинги. Можно рассматривать протесты как проявления социальных движений или коллективного действия. Исследователи, работающие в русле концепции коллективного поведения, подчёркивают тесную связь социальных протестов с деструктивными проявлениями буйствующих толп, которые нарушают законы и ставят под угрозу общественный порядок. В рамках теорий социальных движений следует выделить два основных течения: обоснование социальных протестов с помощью относительной депривации населения и объяснение протестного функционирования социальных движений возможностью и умением мобилизовать имеющиеся ресурсы. Первая концепция, которой придерживались С. Стауффер, Р. Мертон, В. Руинсиман, Е. Вятр, Дж. Дейвис, Т. Гарр, пыталась выявить факторы, которые мотивируют индивидуальные решения участников протестов. Под депривацией они понимают состояние участника общественной жизни, при котором он 4 субъективно ощущает некоторую обездоленность . Оно возникает и усиливается вследствие отсутствия средств для удовлетворения 2 Назаров М.М. Политический протест: опыт экономического анализа // Социс. 1995. № 11; Баранова Г.В., Фролов В.А. Методология и методика измерения социальной напряжённости // Социс. 2012. № 3. С. 50–65. 3 Basset J., Peimer A. Political ecological perspectives on socioecological relations // Natures Sciences Sociétés. 2015. No. 23 (2). Pp. 157–165, DOI: 10.1051/ nss/2015029 4 Merton R.K. Social theory and social structure. New York: Free Press, 1949; Davies J.C. Toward a Theory of Revolution // American Sociological Review. 1962. 27 (1). Pp. 5–19. ЧАСТЬ IV БЕЗОПАСНОСТЬ ЕВРОПЫ Глава 11. Кризис европейской безопасности: эволюция евроатлантической политики Д.А. Данилов Перманентные острые конфликты в российско-западных отношениях, которые удавалось преодолевать в политико-дипломатическом поле с конца 1990-х до середины 2010-х гг., набрали кумулятивный заряд, и европейская система безопасности оказалась в ситуации не только системного кризиса, но и деградировала до системной военно-политической эскалации. Признание Россией независимости ДНР и ЛНР и начало специальной военной операции (СВО) рассматривается Евроатлантическим альянсом не в парадигме поиска путей урегулирования кризиса, а как «новая норма» системы европейской безопасности (ЕСБ), определяющая стратегическую перспективу. Прежние многосторонние политические механизмы, договорные и консультативные форматы, в том числе по урегулированию украинского конфликта и выработке Нормандской четвёркой Дорожных карт по выполнению Минских соглашений, по существу, не были использованы для деэскалации и выработки совместной антикризисной стратегии, вывода европейской системы безопасности и российско-западных отношений из украинского тупика и усиливающейся конфронтационной парадигмы. Тактическое манёврирование вокруг (не)выполнения Минских соглашений на фоне консолидации Евроатлантического альянса на платформе сдерживания «агрессивной» России усиливали фундаментальный конфликт интересов. Европейская система безопасности, её коллективные организации (прежде всего ОБСЕ) и институты российско-западного взаимодействия и диалога оказались театральной площадкой, где ведущие актеры репетировали сценарий будущей драмы, в их собственной интерпретации и с разной режиссурой. На Западе недооценили готовность Москвы 276 Часть IV. Безопасность Европы к отказу от тактической игры в перетягивание каната в Донбассе в пользу стратегического выбора, который обнуляет возможности тактического манёврирования и временных или отложенных дого1 . Именно перед дилеммами отношений с такой Россией и её стратегическим выбором оказалось евроатлантическое «сообщество ценностей» с противостоящими ему «авторитарными и ревизионистскими державами» – прежде всего Россией и КНР, но также Ираном, Северной Кореей и другими. 2 В логике этой «новой нормы безопасности» Евроатлантический альянс столкнулся не только с необходимостью сохранения внутреннего политического консенсуса относительно стратегического сдерживания России при сохранении способности коллективной обороны «на 360°», но и с дилеммами переформатирования и ресурсного обеспечения общего военного потенциала в ответ на российский «стратегический вызов». Обновлённые долгосрочные планы и доктринальные установки (в том числе принятые на мадридском саммите НАТО в июне 2022 г., включая новую стра3 концепцию альянса , «Стратегический компас» Евросоюза – «амбициозный план действий по укреплению политики 4 безопасности и обороны ЕС к 2030 году» ) и связанные с этим политические и оперативные целеустановки по укреплению трансатлантической связки в конфигурации США-НАТО-ЕС выработаны исходя из сценария длительной контролируемой конфронтации. эта перспектива, очевидно, уже подорвана нынешней военно-политической реальностью – нарастающей эскалацией конфликта, который, по существу, перерос формат СВО, первоначально ограниченной задачами защиты Донбасса, и обрёл характер прокси-войны между Западом (США-НАТО-ЕС) с Россией. Поэтому реакция Запада становится всё более ситуативной, хотя и выстроена в прежней логике сдерживания России, поддержки 1 См. Данилов Д.А. НАТО / Этап специальной военной операции на Украине. Анатомия антироссийской политики в Европе / Под ред. Громыко А. Глава 3. (Доклады ИЕ РАН, № 390). М.: Институт Европы РАН, 2022. С. 80. 2 Громыко Ал.А. От невероятного к «новой норме»: заблуждения и реалии в мировой политике // Социально-политические науки. 2022. Т. 12. № 4. С. 15–21. 3 NATO 2022 Strategic Concept. URL: https://www.nato.int/strategic-concept/ (дата обращения 12.08.2022). 4 A Strategic Compass for Security and Defence. URL: https://www.eeas. europa.eu/eeas/strategic-compass-security-and-defence-1_en (дата обращения: 12.08.2022). 299 Глава 12. Кибербезопасность в европейском регионе… боевого управления, возможности киберразведки, зависимость от кибертехнологий, устойчивость и кибербезопасность, глобальное лидерство в вопросах кибербезопасности, наступательный киберпотенциал. Согласно этой методологии, все страны распределены по трём категориям: США лидируют по всем показателям; Австралия, Канада, Китай, Франция, Израиль, Россия и Британия лидируют по большинству показателей; остальные страны заметно отстают по каждому из показателей. К началу 2020-х гг. каждая из стран европейского региона имеет весьма развитый киберпотенциал, включающий организационные и правовые меры государственного регулирования, защиты информационной инфраструктуры, особенно критически важной для национальной безопасности, а также военные структуры, включающие оборонительные и наступательные элементы. Кроме того, в большинстве стран европейского региона киберпотенциал означает не только национальные, но и региональные элементы на уровне Европейского союза и/или НАТО. Киберпотенциал каждой из стран европейского региона прошёл сложный путь эволюционного развития. Наиболее показательными являются модели государственного регулирования в Британии, Германии, Эстонии и Франции. Германия и Франция обладают, возможно, самым мощным киберпотенциалом; при этом они принимают активное участие в выработке общей политики кибербезопасности ЕС. Лондон остаётся важным региональным актором, а после выхода из ЕС играет особую роль в трансатлантических отношениях. Пример Эстонии уникален, так как по многим показателям эта страна стала пионером в области политического использования информационных технологий, а также разработки политики кибербезопасности. В Британии вопросы развития информационных ресурсов стали приоритетными в конце 1990-х гг., когда основной задачей была объявлена цифровизация государственных функций. 3 В 2009 г. вышла стратегия кибербезопасности , в которой констатировалось, что основные угрозы исходят от «преступных группировок, государственных разведывательных ведомств, а также террористических организаций». Для противодействия этим угрозам в правительстве была учреждена специальная структура – Управ3 Cyber Security Strategy of the United Kingdom safety, security and resilience in cyber space, June 2009. https://assets.publishing.service.gov.uk/government/ uploads/system/uploads/attachment_data/file/228841/7642.pdf 300 Часть IV. Безопасность Европы ление кибербезопасности (Office of Cyber Security, OCS). В 2016 г. в ходе реформы функции обеспечения кибербезопасности были переданы Центру правительственной связи (GCHQ Government 4 communications Headquarters) – разведывательному агентству, включающему в себя Национальный центр кибербезопасности (National Cyber Security Centre), который занимается защитой критически важной национальной инфраструктуры, а также координацией вопросов режимного обеспечения безопасности между государственными органами. В 2021 г. было объявлено о масштаб5 реформе в области военной кибербезопасности , в ходе которой особое внимание уделялось вопросам развития национального наступательного киберпотенциала, укреплению сотрудничества с союзниками (США и НАТО) в области защиты киберпространства. В частности, в структуре вооружённых сил учреждались Национальные киберсилы, НКС (National Cyber Force, NCF), в функции которых входило проведение наступательных киберо6 . В основе немецкой модели – механизмы государственного стимулирования экономического развития. Ключевые функции в области государственного регулирования выполняет Федеральное министерство транспорта и цифровой инфраструктуры. Причём функции, связанные с цифровой инфраструктурой, возложены 7 на министерство с 2013 г. Экономические приоритеты в области цифровизации подтверждаются и тем, что ключевые функции в области обеспечения кибербезопасности возложены на Министерство внутренних дел (Bundesministerium des Inneren, BMI). В 2021 г. вышла очередная редакция Стратегии кибербезопасности. Координация вопросов кибербезопасности обеспечивается на межгосударственной платформе – в Совете по кибербезопасности 4 Government Communications Headquarters overview. https://www.gchq.gov. uk/section/mission/overview 5 Оборона в эпоху соперничества. Представлено в парламент государственным секретарём по вопросам обороны по приказу Её Величества, март 2021 г. https://assets.publishing.service.gov.uk/government/uploads/system/ uploads/attachment_data/file/1007598/Defence_In_a_Competitive_Age_CP_411_ Mar_21_-_RUSSIAN.pdf 6 Cimpanu С. UK alludes to retaliatory cyber-attacks on Russia // The Record. February 22, 2022 https://therecord.media/uk-alludes-to-retaliatory-cyber-attacks-on-russia/ Cymutta S. National Cybersecurity Organisation: Germany / NATO Cooperative Cyber Defence Centre of Excellence. CCDCOE National Cybersecurity Governance Series, 2020 https://ccdcoe.org/uploads/2020/12/Country_Report_DEU.pdf Часть V ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ НА ПРОСТРАНСТВЕ БЫВШЕГО СССР Глава 13. ЕАЭС: стратегия позитивной интеграции Н.Б. Кондратьева Оценка выгод и издержек – главная задача исследований регио1 интеграции . Одна из базовых интеграционных теорий – теория Яна Тинбергена о негативной и позитивной интеграции – подсказывает способ наращивания интеграционных эффектов и их оценки. Она исходит из идеи, что начальные выгоды возникают от упразднения препятствий (негатива по Тинбергену) во взаимной торговле товарами и услугами государств-членов интеграционного союза, затем выгоды нарастают по мере гармонизации национальных экономических политик и установления общих 2 норм в гуманитарных сферах (позитива) . Поскольку потенциал как негативной, так и позитивной интеграции ЕАЭС во многом не реализован, то положительные эффекты будут проявляться и аккумулироваться по мере устранения остаточных торговых барьеров и проникновения норм ЕАЭС в сферы конкуренции, госзакупок, цифровизации, низкоуглеродной и безотходной экономики, а также в такие системы, как образовательная и пенсионная. Описание с помощью аддитивной модели, суммирующей доступные для анализа динамические эффекты торгово-инвестиционном сотрудничестве государств-членов Союза в период его деятельности, позволяет оценить синтетическое влияние ЕАЭС 1 Буторина О.В., Борко Ю.А. Выгоды региональной интеграции: пересмотр концепции // Современная Европа. 2022. № 1. С. 5‒20. DOI: 10.31857/ S0201708322010016; Буторина О. Цели региональной интеграции: современное понимание // Мировая экономика и международные отношения. 2021. Т. 65. № 10. С. 5‒14. 2 Tinbergen J. International Economic Integration. Amsterdam: Elsevier, 1965. P. 122. 316 Часть V. Интеграционные процессы на пространстве бывшего СССР на каждое государство-член. Тенденции с момента образования ЕАЭС условно можно отнести к эффектам интеграции. В главе изучена статистика взаимных торговых и инвестиционных потоков государств ЕАЭС, рассчитаны эффекты за период деятельности Союза, затем дан обзор экономических перспектив с опорой на интеграционную теорию, официальные источники и экспертные интерпретации. Выгоды торгово-экономического сотрудничества Базовыми параметрами для изучения трансграничных передвижений факторов и результатов экономической деятельности внутри интеграционного союза являются: сальдо в торговле товарами и услугами государства-члена союза с другими государствами-членами, доход от внешнеторговой деятельности с третьими странами (перераспределяемый согласно установленным союзом правилам), приток прямых иностранных инвестиций из государств союза и активы, размещённые в государствах-членах, наконец, сальдо личных денежных переводов трудящихся между государствами-членами. Эти показатели торгово-экономического взаимодействия пятерки ЕАЭС на начальном этапе деятельности Союза с 2015 по 2018 г. использовал, в частности, Юрий Кофнер, 3 назвав выявленные эффекты выигрышем и проигрышем стран . Взяв за основу его метод, возможно проследить динамику регионализации на более длительном семилетнем промежутке, с включением провального в смысле экономической активности пандемийного 2020 г. и последующего 2021 г., в ходе которого произошла положительная корректировка. Интерес для оценки представляют такие расчётные показатели, как средние за период и в том числе по отношению к среднему ВВП, а также изменения на конец периода и в том числе выраженные в процентах. Положительное сальдо во внутрисоюзной торговле товарами имеет только Россия (табл. 13.1). Причем за период существования ЕАЭС страна нарастила свою выгоду почти вдвое. С 2015 г. дефицит торгового баланса Армении и Казахстана существенно увеличился (соответственно на 62 и 77%), дефицит Кыргызстана незначительно 3 Kofner Y. Who wins and who loses from the Eurasian Economic Union? / MIWI – Institute for Market Integration and Economic Policy. Munich. 9 September 2020. URL: https://miwi-institut.de/archives/534 (дата обращения: 15.06.2022). Глава 14. Проблемы Союзного государства в условиях неопределённости Н.М. Межевич В течение длительного времени существовала уверенность в том, что «отдельные нарушения существующей системы, которые государства допускают в порядке исключения, не обязательно следует воспринимать как движение в сторону демонтажа системы между1 права как таковой» . В соответствии с традициями реализма Россия и Беларусь доказывали необходимость сохранения если не самой Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений, то хотя бы каких-то её основ. Эти призывы не были услышаны, и в результате «мир в начале XXI в. во многом превратился из вместилища надежд и ожиданий в среду, наполненную 2 возросшими рисками и угрозами» . Ссылки на политический, экономический, идеологический кризис не могут считаться чем-то принципиально новым. Отметим, тем не менее, несколько моментов, имеющих принципиальное значение для проблематики Союзного государства. Во-первых, перед нами не аналог экономического кризиса 2007–2009 гг., а многоуровневый комплекс проблем. Во-вторых, после начала специальной военной операции (СВО) и выхода китайско-американских противоречий на новый уровень ощущение неопределённости захватывает уже весь мир. Глобальная неопределённость имеет множество объяснений. Ограничимся выводом: «До 2010-х гг. Европа жила в этом глобальном мире – апогее неолиберальной модели глобализации, которая 3 к настоящему времени во многом канула в Лету» . Этот программный тезис, многократно подтверждённый событиями, можно признать аксиомой. Понимание этого сложилось в Москве и Минске практически одновременно, что стимулировало интеграцию 1 Бест Дж. Война и право после 1945 г. М.: ИРИСЭН, Мысль, 2010. С. 24. 2 Громыко Ал.А. О насущном: Европа и современный мир. М.; СПб.: Нестор-История, 2017. С. 12. 3 Громыко Ал.А. Европейская культура – силы притяжения и отталкивания // Общественные науки и современность. 2022. № 3. С. 10. DOI: 10.31857/ S0869049922030017, EDN: EWIMOU 338 Часть V. Интеграционные процессы на пространстве бывшего СССР не столько через её внутренний потенциал, сколько через внешнее 4 воздействие . * * * Рассматривая вопросы европейской интеграции, следует отталкиваться не от собственно экономического, а от исторического контекста. Важное противоречие современной практики международных отношений – категорическое неприятие любых форм интеграции на постсоветском пространстве за исключением продвигаемых из Брюсселя и Вашингтона. Этот тезис полностью относится к евроатлантической политике в отношении интеграции России и Беларуси. При этом «региональная интеграция представляет собой модель сознательного и активного участия группы стран в процессах стратификации мира, обусловленных 5 глобализацией» . Укажем на то, что Европейское экономическое сообщество пополнялось совсем не так, как проходило уже в бытность Европейского союза, например, в 2004 г. До этого времени интеграционные подходы были достаточно гибкими. «Следует считать нормой ситуацию, когда в пределах одного образования скорость, глубина и формы интеграции между его членами в разных областях (экономика, социальная сфера, образование, иммиграция, внешняя политика, оборона) могут сильно отличаться, меняясь с течением времени не синхронно, а в значительной степени независимо 6 друг от друга» . Однако применительно к расширению 2004 г. эта логика оказалась утраченной. При постоянно растущих амбициях у ЕС уже нет средств на масштабные геополитические проекты, и совсем очевиден дефицит стратегического анализа. Перед нами не кризис европейской идеи, а развёртывание кризиса конкретной практики её реализации в политической сфере. При этом в США, традиционно вос4 Российско-белорусские отношения в 2022 году: союзные программы, новые вызовы и направления интеграции / Ассоциация внешнеполитических исследований имени А.А. Громыко. Москва – Минск. 2022. https://gromyko.ru/ upload/analiticheskii_doklad_2022.pdf (дата обращения: 18.06.2022). 5 Буторина О.В. Понятие региональной интеграции: новые подходы // Космополис. 2005. № 3 (13) [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www. polit.ru/research/2006/04/10/butorina.html 6 Бусыгина И.М. Асимметричная интеграция в Евросоюзе // Международные процессы. Т. 11. № 1 (32). Январь–апрель. 2013. http://www.intertrends.ru/ fifteen/002.htm ЗАКЛЮЧЕНИЕ Тектонические сдвиги в системе международных отношений, произошедшие за последние 30 лет, вылились в период длительной конфронтации разной степени интенсивности между соперничающими центрами силы. Россия форсирует ход событий, делая ставку на ускорение процессов переформатирования глобального управления и регулирования. Китай по большинству параметров превратился в одну из ведущих держав мира, а по паритету покупательной способности стал мировым лидером. Пекин всё громче заявляет о своих интересах и подходах к мироустройству, однако старается отсрочить неизбежность более острых форм столкновения с Соединёнными Штатами и их ближайшими союзниками. Исходя из умонастроений в США, политика «двойного сдерживания» в отношении России и Китая продолжится. В её рамках Вашингтон делает ставку на максимальное затягивание украинского кризиса для нанесения наибольшего ущерба Российской Федерации. Главным военно-политическим рычагом давления на Пекин становится тайваньский вопрос. Он используется для формирования антикитайского консенсуса, а также в качестве постоянного раздражителя, с помощью которого Пекин будут провоцировать на военный конфликт с Тайбэем. После брекзита новыми красками заиграл британский фактор. Соединённое Королевство является средней державой с гипертрофированными амбициями, но с достаточными ресурсами, чтобы оставаться ближайшим союзником США в рамках «особых отношений» возрастающей асимметрии. С Евросоюзом Лондон будет выстраивать связи на основе сугубой прагматики и играть роль «спойлера», когда ему это выгодно. Брекзит нанёс непоправимый ущерб репутации Британии в ЕС, как и надолго утвердил в стране доминирование евроскептиков, с презрением относящихся к Брюсселю. Отношения Лондона и ЕС обретают ярко выраженный конкурентный характер, включая торговую сферу. Усилия 350 Заключение Британии по созданию ситуативных локальных альянсов в сфере безопасности со странами Северной Европы и ЦВЕ работают на дальнейшее ослабление остатков намерений ЕС в области «стратегической автономии». Эпидемии, вирусы и болезни исторически сопутствовали развитию человеческого общества. Однако пандемию COVID-19 массовое сознание в Европе и в мире в целом восприняло не как очередную, пусть и грозную проблему, но как беспрецедентную и неожиданную беду эпических масштабов. Тем не менее испробованные методы борьбы с вирусом (локдауны, дистанционное обучение и работа, опыт форсированного создания, производства вакцин и др.) доказали свою эффективность и сыграют неоценимую роль в борьбе с подобными заболеваниями в будущем. Определяющим для социально-экономического развития Европейского Союза становится одновременная энергетическая и цифровая трансформация народнохозяйственных комплексов. Однако «зелёный курс» столкнулся со многими сложностями в своей реализации, обусловленными как идеализированными представлениями о заявленных целях и механизмах, так и рядом внутренних и внешних вызовов. Тем не менее ставка и дальше будет делаться на рост независимости хозяйственного пространства ЕС на основе дирижизма и государственного вмешательства в деятельность субъектов рынка. Несмотря на предпринимаемые усилия, объединение продолжает отставать в конкурентной гонке с США и Китаем. Вряд ли оправдается расчёт Брюсселя на то, что водородные технологии станут движущим мотором энергетического перехода к климатически нейтральной экономике. Неоправданно высокие издержки приведут к падению конкурентоспособности ЕС. Производительные факторы в последующие годы продолжат перемещаться в другие экономики, в первую очередь в Северной Америке и Юго-Восточной Азии. В ЕС сосуществуют тенденции к интеграции и дезинтеграции. Эти разнонаправленные процессы характерны для всей мировой экономики, в которой усиливаются фрагментация и асимметрия. В ответ на рост социальных издержек и проблем макроэкономического управления всё большее число стран будет стремиться оградить свои рынки, компании и в целом хозяйственные комплексы от неблагоприятного внешнего воздействия. В условиях высокой открытости национальных экономик инструментами такой политики становятся меры «протекционизма 2.0» (вводимые по мотивам национальной безопасности), борьба ведущих мировых игро- СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ Источники и документы A 10-Point Plan to Reduce the European Union’s Reliance on Russian Natural Gas. IEA Fuel report — March 2022. A hydrogen strategy for a climate-neutral Europe. Communication from the Commission to the European Parliament, the Council, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions. Brussels, 8.7.2020. COM (2020) 301 final A New Industrial Strategy for Europe. Communication from the Commission to the European Parliament, the Council, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions Brussels, 10.3.2020. COM (2020) 102 final. A New Era for Europe. How the European Union Can Make the Most of its Pandemic Recovery, Pursue Sustainable Growth, and Promote Global Stability. Luxembourg: Publications Office of the European Union, 2022. Commission proposals to improve the working conditions of people working through digital labour platforms. Eurocommission. 2021. Consolidated version of the treaty on European Union // Official Journal of the European Union, C 326, 26.10.2012, pp. 13-47. COSMO Covid-19 Snapshot Monitoring Zusammenfassung und Empfehlungen Wellen 66 und 67. Cyber Security Strategy for Germany 2021. https://www.bmi.bund.de/SharedDocs/downloads/EN/themen/it-digital-policy/cyber-security-strate- Security Strategy of the United Kingdom safety, security and resilience in cyber space, June 2009. https://assets.publishing.service.gov.uk/government/uploads/system/uploads/attachment_data/file/228841/7642.pdf Security Strategy, Cyber Security Strategy Committee, Ministry of Defence, Estonia, Tallinn. 2008. https://www.enisa.europa.eu/topics/national-cyber-security-strategies/ncss-map/strategies/cyber-security-strategy/@@download_ Statistisches Bundesamt. Data on energy price trends. Long-time series from January 2005 to July 2022. Digital Compass: The European Way for The Digital Decade. Communication from the Commission to the European Parliament, the Council, the Euro- 355 Список литературы pean Economic and Social Committee and the Committee of the Regions. 2030, 9.3.2021 COM (2021) 118 final. Digitaler Kompass 2030: der europäische Weg in die digitale Dekade. Mitteilung der Kommission an das Europäische Parlament, den Rat, den Europäischen Wirtschafts- und Sozialausschuss und den Ausschuss der Regionen. Brüssel, den 9.03.2021. COM (2021) 118 final. Directive (EU) 2019/1152 of the European Parliament and of the Council of 20 June 2019 on transparent and predictable working conditions in the European Union // Official Journal of the European Union. L. 186, 11.7.2019, pp. 105–112. Eckpunktepapier zur Überarbeitung der Nationalen Wasserstoffstrategie. Stellungnahme. Nationaler Wasserstoffrat. Berlin. Juni 2022. Entschließung des Europäischen Parlaments vom 19. Mai 2021 zu einer europäischen Wasserstoffstrategie (2020/2242(INI)). 20.05.2021. EU Complementary Delegated Act on climate change mitigation and adaptation covering certain gas and nuclear activities. EU Commission. Brussels, 2022. EU Renewable energy statistics. Eurostat 2021. EU State of the Union Address. EU Commission. Brussels, 2020. EU taxonomy for sustainable activities. EU Commission. Brussels, 2022. EU Taxonomy: Commission welcomes the result of today’s vote by the European Parliament on the Complementary Delegated Act. Press Release 6 July 2022. Brussels. European Parliament. EP Spring 2022 Survey: Rallying around the European flag. Democracy as anchor point in times of crisis. Future of Europe, Fieldwork Date. Eurobarometer. October 2020 – November 2020. Future of Europe 2021. Eurobarometer. October 2021. Fit for 55’: delivering the EU’s 2030 Climate Target on the way to climate neutrality. Communication from the Commission the European Parliament, the Council, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions. Brussels, 14.7.2021 COM(2021) 550 final. Fit for 55. The EU’s plan for a green transition. Council of the European Union. Brussels, 2022. Flash Eurobarometer 501. The euro area. October – November 2021. Global Britain in a competitive age. The Integrated Review of Security, Defence, Development and Foreign Policy Presented to Parliament by the Prime Minister by Command of Her Majesty. March 2021. Global Trends in Renewable Energy Investment 2020. Frankfurt School-UNEP Centre/BNEF. 2020. Integration of Immigrants in the European Union. Eurobarometer. Report. June 2022. In Search of Strategy – The 2020 Integrated Review: Government Response to the Committee’s First Report of Session 2019–21. Third Special Report of Session 2019–21. Ordered by the House of Commons to be printed 20 October 2020. Published on 22 October 2020 by authority of the House of Commons. ОБ АВТОРАХ Белов Владислав Борисович, заместитель директора по научной работе Института Европы РАН, руководитель Отдела страновых исследований и Центра германских исследований ИЕ РАН, кандидат экономических наук Биссон Любовь Сергеевна, старший научный сотрудник Отдела исследований европейской интеграции Института Европы РАН, кандидат политических наук Буторина Ольга Витальевна, заместитель директора по научной работе Института Европы РАН, доктор экономических наук, профессор, член-корреспондент РАН Васильченко Александр Дмитриевич, младший научный сотрудник Отдела экономических исследований Института Европы РАН Ведерников Михаил Владимирович, ведущий научный сотрудник Отдела исследований Центральной и Восточной Европы Института Европы РАН, кандидат исторических наук Годованюк Кира Анатольевна, ведущий научный сотрудник Центра британских исследований Отдела страновых исследований Института Европы РАН, кандидат политических наук Громыко Алексей Анатольевич, директор Института Европы РАН, доктор политических наук, член-корреспондент РАН, профессор РАН Данилов Дмитрий Александрович, заведующий Отделом европейской безопасности Институт Европы Ран, профессор, кандидат экономических наук Кондратьева Наталия Борисовна, ведущий научный сотрудник, руководитель Центра экономической интеграции, ученый секретарь Института Европы РАН, кандидат экономических наук, доцент 374 Об авторах Котов Александр Владимирович, старший научный сотрудник Центра германских исследований Отдела страновых исследований Института Европы РАН, кандидат экономических наук Лункин Роман Николаевич, заместитель директора по научной работе Института Европы РАН, руководитель Центра по изучению проблем религии и общества, главный научный сотрудник ИЕ РАН, доктор политических наук, профессор РАН Межевич Николай Маратович, руководитель Центра белорусских исследований, главный научный сотрудник Института Европы РАН, доктор экономических наук, профессор Плюснин Роман Михайлович, научный сотрудник Центра Северной Европы Отдела страновых исследований Института Европы РАН Рогинко Сергей Анатольевич, руководитель Центра экологии и развития, ведущий научный сотрудник Отдела экономических исследований Института Европы РАН, кандидат экономических наук Рожин Александр Александрович, младший научный сотрудник Отдела социальных и политических исследований Института Европы РАН Шариков Павел Александрович, ведущий научный сотрудник Отдела исследований европейской интеграции Института Европы РАН, кандидат политических наук